"Всë будет хорошо" - говорили они.
Впервые увидев девчонок в кувезах, я не могла не подумать о том, что они на тяжелом старте.
Что такое "началась жизнь хорошо" я знаю. Примерно так, как сейчас. Спустя месяц после операции, когда малышки уже в кроватках живут, рядом со мной, кормятся грудью и каждый вечер, перед купанием, радуют прибавкой в весе, можно уже сказать, что всë хорошо.
Но в отделении реанимации для новорожденных за стеклом я увидела крохотных существ, не способных выжить с маминой лишь заботой: несколько проводочков с датчиками и трубочек поддерживали их температуру тела, дыхание, питание, увлажнение и лечение.
Сейчас многие балуются философскими рассуждениями, мол, все в мире не хорошо и не плохо, просто перестань оценивать. Как же я рада, что в этом отделении не встретила таких философов. Врачи порой кажутся жестокими, описывая состояние больного (ну, да, здоровыми детки на 32 неделе не рождаются), но правда есть правда.
- У девочек недозрелый мозг, недоразвиты органы и очень мало подкожного жира. Пока они не могут стабильно дышать без стимуляции кофеином и аппаратом. Их желудки не вмещают столько молока, сколько им необходимо. И при этом они не различают чувство голода, поэтому их кормят по режиму, каждые 3 часа. Есть вероятность воспаления, по результатам анализа назначим антибиотики. Вы ведь понимаете, почему они в таком состоянии?
- Да.
- Почему?
- Потому что они недоношенные - отвечаю я, преодолевая режущее чувство в горле, и прячу слезы под медицинской маской.
Вернувшись в свою палату в тот день я поймала себя на мысли, что не хочу идти туда снова через 3 часа. Страшно даже смотреть, не то, что прикоснуться к ним: вместо шеи и щек - надутая кожа, на пятках большие черные синяки, бордовые следы забора крови, катетер под прозрачным пластырем в синюю венку... Всë это вызывало щемящее чувство жалости и какую-то усталую обреченность.
Но я точно знаю; так не должно быть! Задержавшимся на пороге жизни крохотным человечкам необходим мощный поток материнской любви, а не тонкие струйки жалости. Так что я обратилась к Источнику: сделай меня каналом Твоей любви к моим детям! 🙏 Мне трудно на них смотреть, но пока мое внимание - это всë, что я могу им дать.
- Не можешь. Ты полна жалости, потому что сама в ней нуждаешься.
Да, именно так. В тот момент моя душа отозвалась на это откровение, захотелось выплакаться, но... я не смогла. При глубоком вдохе я ощутила невыносимую боль под ключицей и ребром, при выдохе прочувствовала все швы, как если бы живот напичкали ножами. "Никогда не отказывай себе в желании поплакать, ведь ты не знаешь, будет ли у тебя завтра такая возможность".
Организм накануне пережил обширную операцию, резко прервавшую процесс беременности. В тот день я физически была истощена, а все, что может дать обессилевшая мать своему ребенку - это позволить другим позаботиться о нем.
Набравшись сил, на следующий день я снова оказалась у кувезов.
- У Лымаревой l положительная динамика: как видите, мы сняли аппарат, поддерживающий дыхание - она дышит сама. У Лымаревой ll... пока нет положительной динамики. - лаконично закончил врач и вышел.
Я осталась у второго кувеза и рассмотрела девочку так, как раньше боялась. Каждый сантиметр ее тельца. Какие изящные стопы... они ведь созданы для того, чтобы оставить свои следы на морском пляже... Какие тонкие пальчики...очень похожи на руки Дины...И тут я поймала на мысли, как же этой девочке повезло родиться в нашей семье: "у тебя есть и папа и мама, и старшая сестра, с которой можно брать пример, и брат - благородный рыцарь, и... сестра-близняшка! Дыши! Хм... надо с Мишкой срочно выбрать вам имена!"
Чем дольше я разглядывала малышек, тем больше красоты в них находила. Каждые три часа, увидев девочек снова, я ощущала трудно сдерживаемый восторг. Вот так и должно быть: материнство приносит радость в процессе, и совсем не в результате.
А дальше всë пошло по восходящей: подозрение на воспаление легких не подтвердилось, аппарат дыхания постепенно ослабляли, пока не сняли совсем. Молозиво полностью заменило детскую смесь. На шестой день я не нашла детей в реанимации: их перевели в патологическое отделение. Затем сняли капельницу с катетером, несколько дней - и кувезы перевезли мне в палату. Завершили лечение лампами, перевели питание с зонда на соску, после - вынесли мониторы, отображающие сатурацию кислорода в крови и сердечный ритм.
В воскресенье кувезы заменили греющими кроватками.
Нет ничего хорошего в том, что дети нуждаются в искусственном поддержании жизненных функций. Здесь это понимают, а потому всем очевидно: хорошо - это когда очередной проводок оказывается ненужным.
По-моему, оптимист - это не тот, кто находит плюсы во всем(даже там, где их не стоило бы искать), а тот, кто способен предвидеть положительную динамику.
